Беслан в кино и литературе: книги о Беслане, как общество проживает трагедию в школе
Монумент в память детей, погибших в Беслане в 2004 году
Сегодня на нашем сайте вышла статья «20 лет с теракта в Беслане: психологи объяснили, как трагедия в школе повлияла на нас всех», и одна из первых фраз зацепила мой взгляд. «Спустя 20 лет трагедия до сих пор жива в сердцах жителей России». Но жива ли она на самом деле?
Несколько лет назад писатель и литературный критик Алексей Поляринов опубликовал эссе «Культура и трагедия: 11 сентября, Беслан и „Норд-Ост“». В нем он обратил внимание на то, что самый подробный текст о трагедии в Беслане был написан американским журналистом Кристофером Чиверсом для Esquire, в России же событие до сих пор толком не осмыслено.
«Когда какое-нибудь страшное событие происходит в США, культура начинает мгновенно это событие перерабатывать, наносить на карту истории, встраивать в контекст», — писал Поляринов в 2019 году. И это очень глубокое, меткое наблюдение: число книг и фильмов, посвященных 11 сентября, вышедших в Америке в первые же годы после трагедии, зашкаливает. Среди этих произведений есть и подлинные шедевры, вроде романов Лорри Мур «Запертая лестница» и Джонатана Сафрана Фоера «Жутко громко и запредельно близко».
Русская же литература и за 20 лет не создала почти ничего. Россияне плохо помнят, что именно произошло в школе № 1 Беслана в 2004 году. Журналисты дежурно раз в год напоминают, пересказывая основные детали.
Но искусство молчит — а потому в коллективном сознании так и не создается образа трагедии
А именно формирование образов тех или иных исторических событий — одна из задач литературы, кино и вообще любого вида искусства. Пусть даже образы эти будут заметно мифологизированы: если событие не превращено в культурный артефакт, оно стирается из коллективной памяти — и увеличивается риск его повторения.
Пугачевское восстание живо в нашей памяти благодаря «Капитанской дочке», Первая мировая война и революция — благодаря «Доктору Живаго», катастрофы коллективизации и индустриализации — благодаря «Котловану», лагеря — благодаря «Колымским рассказам». Молчу про Великую Отечественную. Но даже эти произведения, как правило, выходили не «по горячим следам», а спустя годы и десятилетия. Тогда, когда очевидцев оставалось немного, а новые трагедии начинали казаться более весомыми.
Средняя школа № 1 в Беслане 6 сентября 2004 года
Теракты в постсоветской России (а кроме Беслана это и «Норд-Ост», и взрывы жилых домов, и захват больницы в Буденновске) — такая же часть нашей истории, как репрессии, Победа или покорение космоса. Но русская культура как будто боится вспоминать их, уходит в избегание — а это очень опасная реакция: избегание мешает встретиться с проблемой лицом к лицу и лишь усиливает нашу тревогу. В случае с терактами — усиливает ощущение хрупкости и неценности нашей жизни, распаляет социальную паранойю, оставляет беспомощными перед лицом новых бед.
Отсутствие осмысления бросает в одиночестве тех, кто пережил кошмар: наедине со своей болью, выжившие и свидетели не чувствуют социальной поддержки и понимания
Молчание по поводу трагедий разобщает нас, дробит общество на группы по национальным, идеологическим, возрастным признакам — и подогревает подозрительность, тотальное недоверие всем и вся, от власти до соседей.
Сделаю страшное признание: даже прочитав все то немногое, что написано о Беслане, я не чувствую, что эта трагедия стала частью моего жизненного опыта. Увы, я переживаю «не наше» 11 сентября острее и больнее — и вижу, как оно осмыслено, замечаю его последствия и интегрирую его в свою личность. Спасибо Мур, Фоеру, Дэвиду Фостеру Уоллесу и много кому еще. Из русскоязычной культуры мне интегрировать почти нечего — и трагедия 20-летней давности проживается лишь через крупицы моей памяти. Что-то смотрел по телевизору, как-то воображал подобное в собственной школе, но не более того. Нет такого пространства — кино- или литературного, — на котором я мог бы оказаться вместе с жертвами и свидетелями. Нет такого пространства, которое мы могли бы разделить.
Журналистка Ольга Алленова пишет в своей книге «Форпост. Беслан и его заложники» о том, что власти почти сразу после трагедии твердили о необходимости снести среднюю школу № 1 — мол, местным жителям больно смотреть на мрачный остов. Но консервацию здания и превращение его в мемориал пролоббировал комитет «Матери Беслана». Их авторитет оказался столь весомым, что перечить никто не посмел.
«А нам не больно?» — вопрошала Сусанна Дудиева, руководитель организации
Наверное, 20 лет — еще не поздний срок, чтобы начать осмыслять и интегрировать события тех дней (а не стирать их из памяти вместе с местом трагедии). Возможно, где-то прямо сейчас уже пишется потрясающий роман или сценарий, им посвященный. Я верю в способность нашей культуры проработать любой сверхтяжелый опыт — но чем дольше длится молчание, тем сильнее будет этот опыт мифологизироваться. И тем дальше неосмысленные события будут от новых поколений, что повысит риски оказаться в той же катастрофе вновь. «Выносить сор из избы» тут принципиально важно.